Петровы в гриппе гоголь центр
Антон Бутаков …. Семейство живет в Екатеринбурге, в общем всё как у всех. Для работы над спектаклем Серебренников пригласил яркого молодого режиссера Антона Федорова , для которого эта постановка стала дебютом в Гоголь-Центре.
Поэтому герои боятся и прячутся в троллейбусе, библиотеке, ремонтной яме и так далее, вписывая себя в некую законченную систему, являясь при этом чем-то гораздо большим. Возможно, в жизни Петровых имеется огромный смысл, но оказалось, что они просто неспособны осознать его, как нечто не относящееся к поиску человеческого счастья. И это неудивительно, ведь мы рождаемся в пространство, где на все вопросы уже даны ответы и поэтому нам сложно сформулировать для себя эти вопросы заново.
Существование героев постоянно меняет свое направление, оборачивается сном и тут же приобретает очертания знакомой реальности. Шапки а-ля Брыльска в «Иронии судьбы» у тетушек, ковры на стене, на потолке и на полу, растянутые свитера, убогие шерстяные пальто, елочка в огонечках неочевидным образом, но все-таки передают привет учителю Антона Федорова, любимцу театралов-интеллектуалов режиссеру Юрию Погребничко с его ушанками, бушлатами и елочными игрушками вместо сережек.
Троллейбусное нутро оборудовано как универсальное пространство.
Савва Савельев упаковал в него немыслимое количество деталей и подробностей, предметов-симптомов, предметов-подсказок и обманок в этом спектакле немерено, подобраны и соединены они остроумно и точно, и в какие-то моменты хочется остановить картинку и просто разглядывать ее как музейный объект, литературную инсталляцию.
Спектакль рождался из взаимодействия: Антон отталкивался от актёров, мы — от него. Это очень ценно.
Я не понимал, как такой текст возможно поставить на сцене, это казалось абсолютно нереальным. Естественно, всё, что заложено в романе, перенести в спектакль невозможно. У нас получилась немного другая история, но не менее интересная и важная. Это спектакль о времени нашего детства, а детство — это всегда ностальгия. Мой дед был главным конструктором. Он рано умер, я его не застал, но моя семья жила с этим выдающимся человеком.
Поэтому для меня это личная история. Да и вообще образ уходящего троллейбуса — это картинка из детства, когда я в школу ездил в переполненных салонах, в страшной давке.
Если прислушиваться, там можно было вычленить отголоски всего, что происходило в мире. Троллейбус — это метафора. Мы все едем в нём, а маршрут — наша жизнь. Вот люди сидят, потом выходят, то есть умирают, а внутрь загружают новую порцию пассажиров, они едут дальше, и опять выходят на остановках.
Это бесконечный цикл, в котором мы пытаемся найти своё предназначение. Страшно, что придуманные смыслы могут оказаться и не смыслами вовсе. Возможно, важно лишь то, что все мы являемся шестерёнками в процессе мироздания.
В чём смысл жизни — большой вопрос. Мы ставим какие-то цели, ограждаем себя рамками — «я автослесарь» или «я артист», — пытаемся наполнить существование чем-то значимым. Человеку кажется, что он является центром вселенной и вокруг него всё крутится.
Но, на самом деле, мы находимся на окраине происходящего, и можем даже не понять своё предназначение. А смыслом жизни будет всего один шаг в правильном направлении, помогший спасти другого человека.
Это, собственно, и случается с Петровым. Мой герой уже мёртв. Вся семья Петровых умерла от гриппа.
